Вестники времен - Страница 56

«Сейчас задаст дурацкий вопрос, — подумал тот. — Папа, а почему у дяди штаны неправильные?.. Тьфу! Терпеть не могу балованных любимчиков!»

Но мальчишка просто глазел на него с легкой надменностью и молчал.

— Благодарю тебя, сын мой, признаться, я успел проголодаться, пока провожал Мишеля. Кстати, ты не считаешь, что старший сын изменился в лучшую сторону, опыта поднабрался? — ответил отец Колумбан и, улыбнувшись мальчику, добавил: — А как поживает маленький Эдмунд?

— Изменился? — коротко рассмеялся барон, пропустив мимо ушей последний вопрос. — Как же, изменится он… Посидит месяцок-другой, помается и снова пустится во все тяжкие…

— Это все оттого, что дела себе придумать не может, — серьезно сказал отец Колумбан. — Добился рыцарского сана и, кроме поединков да попоек, ни на что больше ума не хватает. А ты позаботься, придумай ему занятие достойное. Хоть в поход, вместе с королем Ричардом отправить. Или на вассальную службу к графу Анжуйскому…

— Можно подумать, Мишель будет этим делом заниматься, какое бы достойное оно ни было. У него же ровно кинжал в заднице — на месте усидеть не может… Ох, не знаю, право, святой отец, что делать! Наследства лишить, а титул передать Хьюго? — барон в раздумье побарабанил пальцами по столу и решительно ссадил младшего сына с колен, который в ответ на это действие недовольно занудил. Во время беседы с отцом Колумбаном взгляд барона пару раз остановился на Гунтере, сидевшим тише воды, ниже травы, с легким недоумением скользнул по одежде.

К тому времени, подошла дочь барона со средним братом. Девочке было около тринадцати лет, и она понемногу начинала превращаться в очаровательную девушку — под простым серым платьем уже угадывалась маленькая девичья грудь, белокурые локоны были уложены как у взрослой женщины, а заметив на себе взгляд Гунтера, она слегка зарделась и опустила веки с длинными пушистыми ресницами. Сопровождавший ее средний сын барона Александра ничем особенным не выделялся — он был и вправду каким-то «средним», волосы не темные, как у отца, но и не светлые, как у сестры и старшего брата, глаза неопределенного цвета, внешностью похож одинаково на обоих родителей. Подойдя к папе и поцеловав ему руку, а так же приветствовав отца Колумбана, оба отпрыска сели на свои места.

— Да ведь Мишель совсем не мальчик. Много попутешествовал, разных людей видел… — вновь заговорил отшельник, стараясь, чтобы барон особо не сосредоточивал внимание на германце, но мигом пожалел о сказанном — нельзя все-таки два дела одновременно вершить: и Гунтера прикрывать, и Мишеля оправдывать.

— Путешествовал?! — барон Александр метнул на святого отца язвительный взгляд. — А ума у него хватило, между прочим, лишь на то, чтобы всех девок в замке… того… обрюхатить! — он вовремя вспомнил, что рядом находится подрастающая дочь и с грохотом опустил кулак на стол и замолчал.

Отец Колумбан, обрадовавшись, что неприятный разговор окончился, встал, сложил руки и стал читать латинскую молитву. Гунтеру ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, хотя Богом посланная пища была им давно уничтожена безо всяких благодарностей.

Окончив молитву, отец Колумбан и хозяин замка сели, стоящий позади кресла барона слуга наполнил им кубки, положил на тарелки по куску баранины, и только тогда все остальные тоже приступили к трапезе.

Отец Колумбан наклонился к Гунтеру и шепнул ему на ухо:

— А ты бери еще мяса, ешь, не бойся!

Тот в свою очередь приблизил губы к уху отшельника и прошептал:

— Мне бы одежду поскорее сменить. А то смотрят… Да и барон на меня внимания не обращает. Что, так положено?

— Ему не до тебя, — ответствовал святой отец. — Если спросят, кто ты, говори — оруженосец Мишеля, этого будет вполне достаточно. А одежду мы тебе разом справим.

Отец Колумбан подозвал прислужницу, уносившую пустые сосуды из-под вина, сказал ей пару слов, та окинула Гунтера насмешливым взглядом, кивнула и ушла. Германец, вяло отщипывая кусочки сочной дичи и медленно пережевывая, напряженно ждал, когда же папа Мишеля соизволит обратиться к нему. И дождался.

— А, ты юноша, кто будешь? — сказал барон Александр, вытирая жирные пальцы о шкуру вертевшихся подле стола гончих, и оглядывая Гунтера.

Гунтер едва не поперхнулся, прокашлялся и ответил:

— Я оруженосец сэра Мишеля.

— А откуда родом? — барон явно намекал на странный костюм.

— Из Германии, — коротко ответил Гунтер.

— А-а, — протянул барон де Фармер. — Понятно. Ну-ну… Моя покойная жена была немкой.

На этом, к великому счастью Гунтера, интерес бородатого феодала к оруженосцу сына иссяк. Барон еще немного посидел, задумчиво потягивая вино из серебряного кубка, потом побросал собакам кости и поднялся с кресла. Трапеза была окончена, встали и все остальные.

— Оставьте Мишелю вина и мяса. Вина поменьше. — сквозь зевок, проговорил барон и отправился к себе наверх. Эдмунд увязался за ним, то и дело повисая на отцовской руке и суча ногами от восторга, а брат с сестрой подошли к отцу Колумбану и принялись что-то рассказывать ему.

— Пожалуйте, сударь! — рядом с Гунтером возникла служанка, держа в руках сверток с одеждой. Германец приподнял край сукна, в который его новое облачение было завернуто, углядел добротные кожаные штаны, красновато-коричневую рубаху, похожую на ту, что носил барон и замшевую безрукавку. Ну, что ж, одели просто, без вульгарной роскоши, но вроде как благородного. Вполне приемлемо. Особо если сравнить с рубищем сэра Мишеля.